| © 2003-2019 | e-mail makatso@yandex.ru | |
|
СКАЗАНО: Разница скоростей Разговор с Любовью Июль Пряча фальшивые звуки труб… Речитатив "М." Красота глубже Сейчас и Потом Время звучания Не дать себя не стал Разница скоростей Интервью с Еленой Белобровой Вода была здесь раньше, чем появилась жажда… Это не виртуозно, это первоклассно – сказал мне знакомый критик в то время как новый альбом Вольты неделю, не выключаясь, звучал в нашей редакции... Их старт случился с заведомо зрелой ноты, и это неудивительно – с солисткой и автором песен Еленой Белобровой мы познакомились пятнадцать лет назад, когда в свои 17-ть она «взорвала» городской конкурс юных журналистов после чего четыре года к ряду кропала сильной мощи репортерские расследования. По утрам сбегала с милицейских планерок, отказываясь сдавать своих информаторов, вечерами летела на сейшена местного рок-клуба, где ее так же любили и считали «некомсомольской своей», волонтерствовала в социальной службе, зная в лицо каждого неблагополучного подростка в городе. Через несколько лет все газеты и телеканалы страны стали заманчиво подмигивать перспективами, но вместо этого она с гитарой наперевес сказала ласковое «адьо» и укатила в Москву… – Мы сидим в уютном итальянском кафе, на следующий день после мартовских выборов русского президента, и прежде чем начать разговор о музыке, хочу спросить – Москва действительно возводит баррикады или вихревые потоки страха среди населения утрируются украинскими СМИ? – К счастью, не было баррикад, были многотысячные митинги. И если бы не журналистский опыт «изнанки» – я тоже встала бы в эти ряды. Но наблюдая волну реакции на происходящее, вижу, как люди склонны заигрываться даже в своем протесте. «Заигрываться» не в контексте фальши или притворства, а именно игры – жизненной, поля деятельности. Все современные политические дискурсы – это национальный невроз – с одной стороны, и рекламная кампания весны – с другой. Набор персон и уязвленных самолюбий. Среди них есть талантливые лидеры, но даже они, громко кричащие о судьбах народа, в действительности реагируют на нас слишком издалека. Мы не знаем, что происходит за дверью, когда она закрывается. – После десяти лет жизни в России, скажи, нужно ли провинциальным музыкантам рваться в столицу? – Тут нет общей формулы, это работа частных лиц над частной жизнью. Любой из нас может придумать себе цель, и эта цель подтолкнет его сделать шаг. Какова природа рисковых поступков? Сначала твой шаг кажется тебе невозможным, потом ненужным, а потом он все-таки делается! Но цели могут видоизменяться – и это не значит, что весь процесс ходьбы лишается смысла. Расслышать в себе музыку можно в любой точке. Войти в музыку как индустрию проще из центров, именуемых культурными. А в культурной столице у одних включается механизм движения и развития, у других – только имитация этого движения. Лично мой переезд в Москву не был связан с «планами завоевания мира», но он, безусловно, расширил границы действий. – Ты задумывалась над тем, почему группа Вольта сейчас более обсуждаема за границей, нежели в родном русскоязычном пространстве? – Это не ностальгия – русских березок и Штирлица с медведями в песнях Вольты нет. Мы балансируем между роком, фанком, поп-мелодикой и бард-традицией стихосложения – но все это далеко от шансона, любимого диаспорой. Возможно, это тоска по слову, но слову – лишенному тоски. Быть может, там это слушают очищенным восприятием, более свободным. Это как говорить об искусстве – но за столом с чистой скатертью, а не с пятнами, за накрытым столом, а не пустым… Другой момент. Большинство русских коллег по цеху, особенно молодых, боятся оказаться немодными, поэтому вопрос «как» выпрыгивает раньше вопроса «что». Я меломан, и слышу аранжировки, от которых ноги идут впляс и грудная клетка вибрирует, но спустя пять минут не могу вспомнить ни слова из прослушанной композиции. Мы же стараемся минусы оборачивать в плюсы: не имея технической возможности жахнуть революционным звуком – максимум внимания уделяем содержательной стороне. Хотя толковому саунд-мейкеру, конечно, будем рады! – В ваших песнях чувствуется внимание к слову. И я думаю, что слава одной из лучших текстовых (поэтических) команд вас еще непременно догонит. Интересно другое. Какие задачи, выводящие на новые горизонты, ты ставишь перед собой и способна ли ты без сторонней критики, отследить эволюцию ваших произведений? – Допустим, аудитория любого поэта или музыканта – один процент от населения Земли. И то, что нечто, сотворенное одним, может тронуть душу другого – долго казалось мне событием сверхъестественным. Когда это чудо становится на твою сторону – и тебя начинают цитировать (не важно – двое или миллионы) – «творцы» впадают в искус. Дальше автор решает сам – сколько процентов себя он продолжает выплескивать на зрителя. Те, кого подводит чувство меры, безостановочно транслируют из любой жизненной дыры – здесь я погнался за трамваем, здесь полюбил, тут покормил рыбок, а тут обкакался. Не все в этом гербарии вкусно, и не все талантливо. Не все умеют помолчать, когда вдохновение пересыхает. То, что мейнстрим бесперебойно стучится в форточку и не дает уставшей рок-звезде спокойно выпить кофе – преувеличение. Поэтому, если внутри группы Вольта назревает необходимость перейти в новую весовую категорию, мы оглядываемся друг на друга, чтобы понять – чего в нашей метафорике (словесной и музыкальной) «скопилось» больше – живой природы или мебели. Если сейчас, как автор, я выражаюсь больше посредством языка, в дальнейшем мне бы хотелось выражаться посредством сюжета. – Как Высоцкий, который говорил притчами? – Из русских притчами говорили Высоцкий, Цой, Башлачев, продолжают говорить Наумов, Медведев, Гребенщиков. Рассказывая истории, эти люди обладают даром на время отстраняться от личных эмоциональных состояний. Это важный момент – уметь рассказать о жизни, которая течет за пределами твоего тумана и твоей комнаты. Хотите – назовем это широким кругозором. При всем таланте – вязкая погруженность в себя самих отняла у нас Башлачева и Янку. Я знала наизусть все, спетое русским роком восьмидесятых-двухтысячных. Сейчас 90 процентов старого вытеснено изнутри, потому что «фонит» хоть и правдивым, но серым цветом. Пусть поэзия (как говорят) рождается из ссоры с самим собой – но в понимании правды не обязательно смешивать мир с нечистотами. Вскрыть тайну мажора – мечта каждого музыканта. – Мажорным аккордом раскрасить любовь? Вся классика рифмует ее с грустью. Вот и ваш новый альбом называется «Неизбежность»… – «Страдание – хорошая школа, а счастье – лучший университет». Это еще Пушкин сказал! Поэтому «Неизбежность» рекомендую читать всем как Неизбежность Хорошего. Мы были слегка измотаны годовым сочинительством и репетиционным процессом, и нам увиделось правильным не превращать работу в музыкальный долгострой и записать все лайвом в рамках телевизионной программы. В каждом треке альбома есть ключевая фраза, на которую песня намотана. Мы вдохновенно занимались производством аудио-спектакля «Эмигранты – возвращение души» с другом и прекрасным писателем Нино Самсонадзе, в результате чего сложились эти песни. Буреломная «Неизбежность», проститутки в ожидании конца света в «Сделай мне блюз», Мантра Ваджрасаттвы, перепетая на санскрите, кабарешная «Музыка января», сорок свечей «Сицилии», переставший быть религией и истерикой «Рок-н-ролл» и другие. Все они сходятся в известной мысли, что разрыв вообще может оказаться тяжелее разрыва с конкретным человеком… – «… И любовь, как последняя песня, неспетая здесь, на Земле…» (цитата из песни Вольты) – Совершенно верно. Любовь нужно спеть. Или станцевать. Всем собой. Слепить. Вырастить. И пролить. Бессмысленно ее клянчить. Это опыт избытка, не недостатка. Фото Майка Пишителли с серфером, уворачивающимся от огромной волны, летящим то ли по морю, то ли по небу, легло на обложку, потому что максимально точно отражает суть спетого. Равно как и эпиграф к диску: «Вода была здесь раньше, чем появилась жажда...» – Расскажи о людях, радующих и вдохновляющих тебя… – В первом ряду – банда отважных, которые вместе со мной репетируют в нашем креативном подвальчике на улице Правды – Дмитрий Ермолаев, Анатолий Мельцер, Глеб Кохтырев. Другие прекрасные далеки от музыки. Чтобы не ходить далеко… Буквально вчера я провела целый день в мастерской Елены Поповой – талантливейшего модельера и художника. Ее называют мудрецом от моды, она из тех людей, которые преображают тебя фактом самого общения. У Бродского есть знаменитая фраза «Зло – плохой стилист», а Лена – то добро, которое стилист хороший, опередивший время на десятилетия. И мне безумно приятно, что свое творческое плечо она подставила нам, не опираясь ни на какие топы, хит-парады и радиостанции. Ее одежда – как отражение тела, его продолжение. Это невозможность фальши, как мелодия, которую будут слышать и подхватывать все больше и больше людей. Такие пришельцы живут и творят рядом с нами – нужно смотреть внимательнее. – Что пользуется наибольшим спросом в современном искусстве – переживающее сердце, думающая голова или танцующие ноги? – Когда-то Элиот придумал термин «распад восприимчивости» – тенденция современной культуры разделять интеллект и эмоции. Не могу согласиться, что способность мыслить мешает способности чувствовать. К примеру, я люблю кино. И в какой-то момент мне надоедает смотреть фильмы о человеческих пороках – они уже не обескураживают, понятна их природа. И я переключаю канал не потому что психика не выдерживает, а потому что психика отказывается реагировать на это так, как раньше. Или пресловутое "во многом знании - много печали" – да, но печаль - не единственная и не лучшая питательная среда. Поэтому отделять танцующие ноги от думающей головы – вовсе необязательно. Можно быть спокойной. Можно чувствовать остро. И при этом быть выше надрыва. В конце-концов, как сказал один классик: «Научиться писать так, чтобы твои точки над «и» были вне нотной грамоты, вне эпохи, вне исторического контекста, вне личного опыта и темперамента». – Я благодарна тебе за эту беседу. Музыкантам – открытых границ и преданных слушателей, нам – премьер и концертов Вольты в разных странах и городах! Пожелай что-нибудь всем тем, кто еще не заметил, что весна наступила! – Собираясь сегодня в студию, слушала передачу с Вадимом Демчогом. Не все знают, что врач из «Интернов» в миру работает не только актером, а еще и трансперсональным психологом. Так вот в своей беседе с Сагалаевым он обозвал депрессию – невежеством, недостатком обзора. И дал хорошее определение для нее – состояние пустыни. Поэтому в ходе разворачивающейся весны желаю всем избавиться от зимних страхов и сомнений. Помнить, что кажущееся непостоянство, наше и чужое, может быть всего лишь разницей скоростей. Обращать внимание на то – как, где и с кем мы просыпаемся. Не бояться оставаться наедине с собой. И быть благодарными всему, что приводит душу в движение! Беседу вела Инна Архипова Март 2012 г. © 
Разговор с Любовью А потом она тебе говорит: моя девочка, будет все хорошо. Вот, смотри, здесь уже не болит, и тут уже не болит... Просто буквы по-прежнему одеваются в черный шелк. Просто люди все так же сгребают мир под себя. Огненная галактика по спирали задыхается от тоски. Только кажется, будто здесь у каждого что-то было - а Бог просто разнашивал новые каблуки... А потом я говорю: у тебя есть хлеб, у меня есть хлеб, я продам один и куплю тебе лилию - белый цвет. А она говорит: я не та пчела, чтоб искать уют - ведьмы друг другу зелья не продают. Говорит: да смотрю я, смотрю, и слушаю, не ори, вижу, как выводишь контуры изнутри. Хочешь знать, как это делают правильно? - На, смотри. Я же знаю, как в это падают - даже истошный крик отдает цветомузыкой до поры, до звезд... Что вчера, что завтра территория наших слез - вне игры. Разжимайся - и будет взлет, попробуй не проморгать, хоть по левую, хоть по правую руку можешь встать - и замри. Ну хотя бы для разнообразия - не умри. Только можно, не я буду тебе об этом напоминать? Говорю: что с такими длинными рукавами нужно жить движениями, а не словами. Не идти крестным ходом с иконами на Валдай, а стучать громко-громко в алтарь разжатыми кулаками и кричать: Папа, дай! Выбор все-таки невелик: отпуская чувства, мы уже разрешили себе легко каждый день служить добру, злу или искусству, и понятно, Боже, почему иногда ты от нас так далеко. Говорит: посмотри на меня - я совсем не твоя судьба, я товарищ тебе, любовник, солнце, цветок без дна, золоченная риза, рождественская луна. Чтоб забыть эту жизнь, мне понадобится еще одна. Елена Белоброва ©
Июль Паша сказал: "Я говорю о горе. Но горя не ощущаю. И я это прощаю. Себе самому. Я так устроен." Смотри, какая разная у нас с тобой правда. Твоей хватит года на три, моя сгорит сразу. Твоя - плавная и пластичная, моя - твердая, бешенная зараза. Это как в картах: нужно просто сказать самому себе "Еще". Разрешить. И дадут. Нового. Но мы говорим "Еще" - не там. И нам ПРОДЛЕВАЮТ. А мы остаемся проточными, как вода. Мы думаем, всех денег мира не заработаем никогда, а им ведь в такую радость - наше теплое "Да". Пи#деж и самообман. В итоге запомнится его полосатый свитер, крепкие руки. Самым ценным будет, конечно же, борода. Оказывается, телефонные карточки живут целый год и не стареют, как елочные игрушки. Находишь, накручиваешь - телефон и себя - но, смотри, как смешно, даже мой Новый Бог в эту ночь ни#уя не смог, а ответил твой номер. Невозможное все же произошло. Самое невозможное, не поверишь, случилось. Кто-то воет в подушку. Кто-то плачет, рассматривая линии полотна. В каком-нибудь Лувре. Или Музее Орсе. Невозможное где-то все время случается. Невозможным считается СЛЕД ПРОЖИТОГО, запечатленный на... Порой мне кажется, ты - на все времена. Это не значит, что ты у меня одна. Порой кажется, что и вправду одна, и какая разница - какие на флагах царапаю имена. Просто переставляешь вещи на полках: с четвертой, на.. Первую, например, вообще выносишь из шкафа, сотворяешь пространство из двух пустот. Там теперь в полный рост помещается бронзовая собака с египетским профилем. То, что она сторожит - не в счет. Достаточно и того, что она просто ссыт. На белое. Твое и мое. Без разбора и - не любя. Метит. Выигрывает. И какая разница, что я тогда сделала, если при этом я все равно представляла тебя. Это правильно. Это действует. Драть. Как кошка. Оставляя подобье шрамов. Единственная в жизни вовремя купленная кровать, чтобы потом узнать, что все в жизни я делаю "слишком рано". В слове "Ангеы" выпадает мягкая "Эллллл". Значит, ангелы - не у дел, а июль - цел. Этот город не прав. А мир - Лев. Четыре мохнатых лапы. Не ощущаю горя. Пою о горе. Прохладно. Душно. Торжественно. Сладко и беспощадно. Перейдем это море. Елена Белоброва ©
Пряча фальшивые звуки труб… Пряча фальшивые звуки труб, люди снимают губами с губ капельки манной каши... Я прошу барабанщика бить триоли - так логичней раскладывать "се-ля-ви". Мы же умные, мы разобрались еще в школе - быстро ли сохнут краски, разведенные на крови. Хоть последнего падшего ангела призови - скажет: спасибо, но мне не нужно ничего из того, что так и не стало дружбой после такой любви... Тишина - это способ дружить с молчанием. Может быть, тишина - только способ, а эта нить создана для того, чтобы соединить то, чего не было с тем, чего не было, хотя и могло быть... Елена Белоброва ©
Речитатив "М." Вчера сдавали тренировочный полет... на ту, смешную, синюю планету, где все поэты кутаются в лето, как в старое дырявое пальто. У них - прелюдии и разочарования. Цветы, банты, понты, сюрпризы, слезы. Война и дружба. Лето-осень-радость. Любви начало, рай и - неминуемый конец. У них - концерты и киносеансы. Разбитые тарелки. Веточка мимозы. Восьмое марта. Попытки нежности. Излишки нужности. И перебор от "не сошлись характерами". Я все это забыл... Я разлюбил... Я убежал давным-давно... Ты помнишь?.. Учусь уже который год в небесной недостроенной конторе. Здесь весело, и можно по шпаргалкам. И если бы с тобой мы были вместе, мы бы могли оглохнуть друг от друга. А так... я тихо собираю в песни твои тайком подслушанные разговоры. И, медленно отвыкнув от курения, из всех предметов - тройки по "смирению" уже исправил, и одна лишь "вера" на практике мне не дается хорошо... На физкультуре выбили коленку. Я не лечу ее. Я не хочу, чтобы исчезла острота переживаний. Я начинаю забывать, как пахнут твои волосы... и в сон свой больше не пускаю никого... Короче, без преувеличения (мне наплевать на все подводные течения) здесь интересно, но... Пожалуйста, зажмурь глаза... закрой скорее уши... Я это написал для (вспомнить не могу) для Санты Клауса? для Микки Мауса? для Ленни Кравица? Чтобы всего одну экскурсию... в то самое Несовершенство... Мне надо в отпуск! В самоволку! В море! В траву! В сугроб! И тапки чтобы путать - которые из них - твои, которые - мои... Играть в снежки, разнашивать коньки, топить кораблик в ванной… Держаться за руки... стоять на эскалаторе, и чтобы непременно целовали сзади мою взъерошенную голову... Когда нам на итоговой контрольной придется разбирать "различные модели счастья" - я не приду... Елена Белоброва ©
Красота глубже Подсознание - это первая чашка чая, которую вам приносят в кафе пока шеф колдует над основным блюдом. Красота глубже. Елена Белоброва ©
Сейчас и Потом Концентрическими кругами, выше домов и деревьев расходится сердце. И сшиваем мы свои осторожные одеяла из лоскутков тактичности, желания и страха. И к слову "жизнь" зачем-то добавляем страховочное "сегодняшняя" (чтобы не слыть дураками, верящими в "навсегда"). И к чувствам приклеиваем слово "сейчас" (заранее выдавая ключ от наручников и поле для маневра). И так ли нужен этот подпиливающий ограничитель "сейчас" с нашивкой взрослости, стиранием наивности и фетишем конечности. Вибрирующий точно таким же нервом, как и тусклое неосязаемое "потом". "Не задавай важный для тебя вопрос человеку больше одного раза. Если не услышал с первого - не услышит совсем." Если бы не это щекотное чувство, что Тайна открывается не сразу... Если бы не любимая шутка "На вопросы что где и почему – волшебники не отвечают"... Если бы не присутствие доказательств, что на этой Земле лучшая профессия – оптимист... – можно накрыться соплями. Вышло бы забавное кино о самограбеже – дробь слезами по асфальту в то время, когда за шиворот продолжают сыпаться чудеса. Елена Белоброва ©
Время звучания Каждому слову - не просто свое время. У каждого - свое ВРЕМЯ ЗВУЧАНИЯ. Длительность. Как у нот. Две минуты куплета. Если верить, что время куда-то идет. И быть с людьми, прощающими за это. Елена Белоброва ©
Не дать себя не стал Влегкую когда-то сделала delete своему LiveJournal. Сохранился единственный «модный» по тем временам файл, в котором пропущенные через генератор текстов строчки разных лет сложились в авангардистский анамнез: Сошел, вел за руки. Пахнешь. Чья кровь? Сердце выпало. Дырку оставило. Чем ближе цель, тем больше покушать? В мазу цокнуть человека. Не жилось? Смешно, ей-богу. Простите, сошел с нужной дозы отчаяния. Разница между девочками не дается даром. Пальто за реабилитацию прошлого. Муха - единственная возможность быть собой. Пирожки из одних существительных. Лучше потерять человека на перекладных. Сазанская провела мастер-класс с погашенным светом, гравитацией и интуицией. Прервать меня не пользуется спросом. Надо, бл#ть, понять, что Генрих Гейне ожил и наоборот. Тишину - знаю. Не уйду, как блохи и налоги. Самокритика не видела рельсов в глазу. Идем домой, хороший мой. Проснулся, прервав удовольствие? Все быдло невозможно никак. Два года с юмором. Не мешай Богу фенечками. Я, сказала клякса, - дороже. И незагорелой ж#пой пошла на оплату романтики. Но слон остался, настоящий друг, смиренный, хоть и злобная сука. Рок-н-ролл - штрафной кружок. И все-таки, Изольда, полюби еще разок. Поймала себя разбить. Родство - от курения. Научись ходить в сугроб. Геометрические фигуры встреч во времена Великой Отечественной. Топить кораблик сердца для других. А смерть уже никто. Провал в равновесии. Ангелы - позади. Life-сейшн. Люблю тебя за рассылку спама. Когда я не пользуется спросом, вставьте в плечо. Разность, контрасты, сравнения, жара, большевики. Не дети малые. Сперла два года с тобой. В отчаянии от богатства. Дом - всегда выполнимое условие. Не дать себя я не стал. В уме - масштабы белых волос. Быть - самое значительное событие. Съедено без любви. Новый год назад.
|
